Партизанский отряд "За Родину".

ЛЕЙТЕНАНТ СУЕТНОВ И ЕГО ТОВАРИЩИ.

В Г Сафонов, начальник штаба оперативной группы

Разведчики доложили капитану Артеменко, что по ту сторону железной дороги действует небольшая группа партизан, командует ими лейтенант Суетнов, связь с ним установлена.

Лейтенант Иван Тимофеевич Суетнов попал в окружение осенью 1941 года. Всем нам памятна эта осень — осень набата, больших тревог, осень кровопролитных боев, невозвратных потерь и великого мужества защитников Москвы...

2 октября, на рассвете, армий противника перешли в наступление на Московском направлении. Гитлеровское командование планировало сильными ударами из районов Духовщины и Рославля прорвать оборону наших войск и, развивая наступление, сомкнуть клещи 3-й и 4-й танковых групп в районе Вязьмы, окружить и уничтожить основные силы Западного и Резервного фронтов, а затем наступать прямо на Москву. На всех участках фронта советские бойцы сражались стойко, однако на основных направлениях удара противник создал подавляющее превосходство в силах и средствах, особенно в танках, и ему удалось пробить бреши в обороне советских войск и захватить инициативу.

6 октября, к исходу дня, танковые колонны противника подошли к Вязьме. Западнее города в окружении оказались соединения 19, 20, 24 и 32-й армий. Окруженные войска не сложили оружия, они продолжали драться, сковывая силы врага и не позволяя ему развить наступление на Москву. В первые дни окружения они удерживали под Вязьмой двадцать восемь, а потом — до четырнадцати фашистских дивизий. Оценивая подвиг воинов, сражавшихся в октябре 1941 года под Вязьмой, Маршал Советского Союза Г.К.Жуков писал: «Благодаря упорству и стойкости, которые проявили наши войска, дравшиеся в окружении в районе Вязьмы, мы выиграли драгоценное время для организации обороны на можайской линии. Кровь и жертвы, понесенные войсками окруженной группировки, оказались не напрасными»

Лейтенант И.Т. Суетнов с группой бойцов 11 октября прорвался сквозь внутреннее кольцо окружения, но перейти линию фронта они не смогли. Несколько раз подходили довольно близко к переднему краю противника, и каждый раз их встречал огонь из вражеских окопов. В летнем обмундировании, без боеприпасов, голодные

и обмороженные, они ночевали в лесах, к деревням подходить было опасно - почти всюду немецкие войска. Потом их осталось только двое – лейтенант И.Т. Суетнов и старшина А. А. Кошечкин. Они еще раз попробовали испытать судьбу, но, расстреляв последние патроны в стычке с небольшой группой немецких солдат, снова вернулись в лес. Дня через два вышли к деревне Василёвке, что недалеко от станции Туманово. Деревня небольшая, в низине, дорог через нее нет, немцы сюда пока не заходили. Обогрелись, подкрепили силы. Казалось бы, все пока хорошо, но у этих парней рыла беспокойная совесть, и она не давала им забыть о долге солдата: где - то под Москвой их товарищи, истекая кровью, бьются с врагом не на жизнь, а на смерть, а они завязли вот в этой тихой деревеньке. Саша Кошечкин казался спокойнее. Иван метался как птица в клетке. Небольшой, страшно худой, в тот вечер он долго молча шагал по комнате от стола к двери, от двери к столу и вдруг резко остановился перед Кошечкиным: |

— Ты помнишь Островского: «Умей жить и тогда, когда жизнь становится невыносимой — сделай ее полезной...»

Саша листал попавшую под руку книгу, мысли его были далеко. В глубине души он не меньше Ивана переживал вынужденную бездеятельность. Фашисты под Москвой, для него это было болью вдвойне. Москва — сердце его Родины, которую он поклялся защищать. Но Москва еще и город, где он рос, учился, был счастлив, где оставил семью.

- Далеко нам теперь не уйти,— продолжал развивать свою мысль Иван,— на дорогах и в деревнях немцы, в лесах снегу по горло — до Москвы по-пластунски не доползешь. А знаешь, что я надумал? Давай - ка, Саша, изучим окрестности, посмотрим, что и где у фрицев имеется, с местными людьми познакомимся - авось пригодятся.

- Идея, Иван!

Вскоре они знали численность немецких гарнизонов в радиусе до десяти километров, познакомились с жителями окрестных деревень. В беседах, в повседневных разговорах с людьми старались укрепить у них веру в победу, ненависть к оккупантам и стремление помогать советским войскам и партизанам. Когда одолевали голод и усталость, возвращались к знакомому дому в деревне Василёвке.

Эти разведпоходы едва не окончились трагически.

Как-то в феврале, ночью, из деревни Григорово прибежал парень, один из новых друзей Суетнова, и сообщил Кошечкину, что Иван попал в облаву. Вели его под конвоем в сторону Шуйского. Саша бросился на поиски друга. В Шуйском и Покрове никто не знал, куда отправили арестованных во время облавы. Что делать? Где искать? В Туманове? На станции Серго-Ивановской? В каком лагере или застенке сейчас Иван?

Прошло недели две. Кошечкин вернулся из поиска один, расстроенный, усталый. Что могло сравниться с его горем — он потерял друга, боевого товарища, честного, умного и очень нужного. Стемнело. Над деревней шумела пурга, такая лихая, какие были в ту первую военную зиму. Саша лежал с открытыми глазами. В окно постучали. Быстро оделся,

попросил хозяйку отворить дверь, а сам вышел во двор — осторожность стала привычкой. Через минуту хозяйка выглянула из хаты и прошептала:

— Иван пришел.

Утомленный, голодный, в телогрейке, покрытой ледяной коркой, посреди избы стоял Иван Суетнов.

— Ванюшка, живой!

Кошечкин сжал друга в объятиях и, почувствовав,

что тот едва стоит на ногах, усадил его на лавку. Хозяйка налила молока, принесла хлеба.

— Вы понимаете, эти идиоты хотели заставить меня чистить дороги... Дороги чистить для немецких машин! Да затем ли меня батька Иваном назвал?

Он выпил полстакана молока, прислонился к стене и... уснул сидя, в мокрой одежде...

Надо создавать партизанский отряд, надо действовать, но как? Не было ни жизненного опыта, ни опыта работы в тылу врага, и оружия тоже не было, кроме двух винтовок, с которыми они пришли в Василёвку. Среди местных жителей у них теперь много друзей и помощников, но это в основном подростки и женщины, не державшие в руках оружия.

Разговор о боевых делах вели только со взрослыми мужчинами, а их осталось в деревнях мало. Собралось восемь человек.

В конце апреля, когда растаял снег, партизаны ушли в лес к деревне Иванчищево. Лес невелик, но он вплотную подходит к железной дороге Вязьма - Ржев. К Суетнову просились парни и подростки из Минина, Русанова, Игнаткова, Иванчищева и других деревень, но он их пока не взял — не было ни одной лишней винтовки и каждый патрон на счету, а эти парни, живя дома, не вызывая подозрений, могли сделать большое дело — вооружить партизанский отряд; каждому из них было дано задание искать оружие, патроны, взрывчатку, докладывать о появлении незнакомых людей в деревне и в округе. Не взяли партизаны в лес и А. А. Богданова из деревни Русаново, он был там старостой и помогал партизанам чем только мог: собирал и переносил в лес продукты, предупреждал о готовящихся облавах, вел разведку, подвергая опасности не только себя, но и своих семерых детей. В деревне Станы глазами и ушами партизан были Р. Р. Кузнецов и его жена А. В. Кузнецова. Почти в каждой деревне Мининского, Демидовского, Шуйского и Леонтьевского сельских Советов имелись у Суетнова верные люди.

Отряд постепенно рос. К лету партизаны знали расположение немецких аэродромов и складов, численность гарнизонов в треугольнике Новодугино – Вязьма – Туманово. Они сожгли немецкие склады сена в Бровкине, не раз вырезали провод на линии связи противника, уничтожали предателей, которые угрожали семьям патриотов, устраивали засады на проселочных дорогах, нападая на транспорт и небольшие отряды врагов. Но Суетнову и его товарищам этого казалось мало. Им не давали покоя проходящие на Ржев и обратно поезда. Однако для диверсии на железной дороге требовалась взрывчатка, а неустанные поиски ее пока ничего не дали.

Встреча с капитаном Артеменко обрадовала. Будущий командир бригады не имел в то время материальной базы и практически не мог помочь отряду Суетнова. Не было у него и возможности передать в штаб Западного фронта разведданные лейтенанта – оперативная группа рации не имела. Но в тот летний день Суетнов и его товарищи впервые за несколько месяцев почувствовали себя снова в строю огромной армии советских бойцов. Кончилось время оторванности, и дело, начатое ими, получило моральную поддержку.

Первое задание капитана Артеменко показалось нетрудным - достать документы человека, работавшего до войны в городе Сычевке. Кошечкин и Суетнов пошли на задание вдвоем. Через три дня они принесли Артеменко два профсоюзных билета рабочих Сычевки. Помог их добыть подросток из пригородной деревни. Они принадлежали его родственникам, ушедшим в армию летом 1941 года. Василий Федорович, полистав билеты, положил их в карман.

- Хорошо. Спасибо,— сказал он.— Ваша задача — держать под наблюдением железную дорогу и быстрее организовать боеспособный отряд. Командиром назначаю вас, лейтенант Суетнов, комиссаром — Кошечкина. Желаю удачи.

Неделю спустя, когда Артеменко пришел на базу отряда, Суетнов представил ему Ивана Скрипку и просил утвердить его начальником штаба отряда.

Война застала Ивана Николаевича Скрипку в Москве. Он был солистом учебно-духового оркестра военного факультета Московской государственной консерватории имени П. И. Чайковского. 4 июля оркестр почти в полном составе, человек тридцать — тридцать пять, записался в народное ополчение, а назавтра вся консерватория явилась на сборный пункт в школу № 105 на Шелепихе, где началось формирование 8-й дивизии народного ополчения Краснопресненского района.

Через несколько дней, вечером, ополченцы прошли по Ленинградскому шоссе, до деревни Павшино. Отсюда начался марш дивизии к деревне Терюши Издешковского района Смоленской области. У Терюшей стояли долго. Чертыхаясь, долбили твердую, сухую в то лето смоленскую глину и ждали главного - приказа занять позицию на передовой. Иван Скрипка в первые дни формирования батальона получил задание составить списки личного состава. С поручением справился быстро и был оставлен исполнять обязанности адъютанта в штабе 3-го батальона.

Все случилось совсем иначе, чем представлялось - вечером 3 октября спешно погрузились на машины и часам к 12 ночи оказались у села Уварова. Говорили, что немцы могут быть здесь минут через двадцать - тридцать. Бойцы окопались. Ждали. Плохо работала связь. Артиллерии на этом участке обороны не было. Командир минометной роты доложил, что у него только семнадцать мин.

В середине дня перед позициями полка появились танки противника. Ополченцы приняли бой и сражались самоотверженно. Был тяжело ранен командир полка Худобин, говорили, что он с небольшой группой бойцов бросился навстречу прорвавшимся вражеским танкам. К вечеру стало известно, что противник обошел их и развивает наступление. Оставшиеся в живых ополченцы влились в общий поток отступавших.

Эту ночь Иван Скрипка запомнил навсегда: огромное пламя над маленькой станцией, увязшие на обочинах дорог беспомощные машины, бесконечный поток людей, военных и гражданских. Еще не прозвучало зловещее слово «окружение», но оно уже чудилось в отблесках близких пожаров, в неестественной тишине там, где должен быть фронт. Все спешили, всем хотелось успеть пройти... И еще запомнил Скрипка артиллериста. Он стоял в кузове машины и, всматриваясь в лица проходящих людей, громко спрашивал:

— Артиллеристы есть?

Ловил в полутьме то усталые глаза женщины, то виноватый взгляд из-под очков немолодого ополченца и, просеивая эту массу людей, продолжал искать...

— Ребята, артиллеристы есть? Около машины стояли в полном порядке орудие и

ящики со снарядами. Иван вместе с другими прошел мимо солдата с чувством вины перед ним. А позади еще долго слышалось:

— Братцы, артиллеристы есть?

Много раз вспоминал Скрипка этот голос и небольшого упрямого бойца. Вспоминал в те дни, когда, натолкнувшись на заслон вражеских войск, их колонна распалась на группы и они, блуждая по лесам, искали ушедший от них фронт. Вспоминал и тогда, когда, обессиленные голодом и многодневными безуспешными поисками, они вернулись к знакомым уже Терюшам и начали создавать партизанский отряд.

Собралось около двухсот бойцов. Командиром стал Григорий Крылов, комиссаром — Иван Скрипка. Отряд назвали «Мститель».

Было всякое: холод, голод, ночные переходы, долгие часы в засадах, бои с противником, численность которого иногда превышала их силы в несколько раз, были моменты, когда от неминуемой смерти спасала находчивость или отчаянная дерзость.

Во второй половине февраля 1942 года отряды Дорогобужского партизанского края образовали партизанское соединение «Дедушка». В середине мая оно было переименовано в 1-ю Смоленскую партизанскую дивизию. Отряд «Мститель» стал в этой дивизии четвертым батальоном первого партизанского полка и продолжал воевать на территории Издешковского района. И. Н. Скрипка в это время исполнял обязанности офицера связи в штабе дивизии.

24 мая гитлеровские генералы начали операцию «Ганновер», целью которой было уничтожение частей 1-го гвардейского кавалерийского корпуса генерала П. А. Белова, 4-го воздушно-десантного корпуса 1-й Смоленской партизанской дивизии и отрядов, действовавших южнее и юго-западнее Вязьмы. Кавалеристы, десантники и партизаны вели тяжелые оборонительные бои. 5 июня командование Западного фронта разрешило частям кавалерийского и воздушно-десантного корпусов оставить занимаемые рубежи и выходить из окружения. 1-я Смоленская партизанская дивизия прикрывала отходящие на юг войска генерала Белова. Партизаны выполнили поставленную перед ними задачу. Дивизия, потерявшая в этих боях много бойцов, была расформирована на отдельные отряды.

Иван Скрипка отправился на поиски своих товарищей из отряда «Мститель». Собралось их всего шесть человек. В Издешковском районе лютовали каратели, восстановить отряд в ближайшее время надежды не было, и они ночами двигались к линии фронта. В этот вечер на их пути оказалась деревня Минино. Посреди улицы толпилась молодежь, слышалось треньканье балалайки - на первый взгляд обычная деревенская вечеринка. Но партизан здесь очень быстро заметили, за ними следили - невысокий проворный паренек тронул Скрипку за рукав, отвел немного в сторону и тихо спросил:

- Вы не хотите познакомиться с нашими партизанами?

— Где ваши партизаны?

Через полчаса Скрипка разговаривал с Кошечкиным и Суетновым..

Понравилось Скрипке то, что база отряда pacnoлагалась в двух километрах от железной дороги -место не для робких людей. И Суетнову пришелся по душе общительный, веселый и в то же время очень серьезный человек Иван Скрипка. Капитан Артеменко, узнав, что Скрипка имеет опыт в партизанских делах, назначил его начальником штаба отряда.