Партизанский отряд "За Родину". ТРУДНЫЕ ДНИ.

К вечеру войска оккупантов ушли из леса. Они заняли деревни, расположенные вокруг Починковского урочища. Лес оцепили посты немецких солдат.

Партизаны собирали раненых конников. Военврач М. П. Войт, Костя Нилов и помогавшие им санитары и

женщины промывали раны, оказывали посильную помощь. Но в партизанском лагере не было медикамедтов, перевязочных материалов и не было продуктов. Свозили на базу трупы лошадей, убитых при прорыве из леса кавгруппы, ели эту тощую конину, но раненым нужно было хорошее питание.

Артеменко созвал командиров отрядов. Выясни-/ лось, что в отрядах «Народный мститель» и «Ворощиловец» положение с питанием немного лучше. Они взяли на содержание часть раненых кавалеристов, и все-таки на базе отряда «За Родину» осталось 120 тяжелораненых бойцов Командиры андреевских отрядов ушли, а в землянке оперативной группы продолжался разговор. Коханович считал, что выход один — прорвать блокаду.

— Зови своих разведчиков,— сказал ему Артеменко. Через несколько минут в землянку вошел Кучурин.

— Миша,— обратился к нему Василий Федорович,— надо найти брешь, пройти через зону блокирующих войск и узнать, в какой деревне есть склады или запасы продовольствия. Главное условие: у немцев не должно быть никаких подозрений. Ясно?

— Ясно!

Вечером трое разведчиков ушли на поиск. На опушках и просеках свистел ветер, начиналась метель. Лыжники шли на восток. У кромки леса, на расстоянии километра друг от друга горели костры, у костров грелись дозоры гитлеровцев. Разведчики остановились. Надо выбрать маршрут, по которому сегодня пройдут они, а завтра придется вести почти весь отряд. Костры помогали определить передний край войск противника, блокирующих урочище, но это еще не все: по дорожке от костра до костра через какое-то время, конечно, проходят патрули. Значит, необходимо установить длительность интервала между . обходами. И только потом идти дальше...

В деревне Болшево ни одного огонька. Михаил постучал в окно крайнего дома. Прошло минуты две, и тихий старческий голос проворчал в сенях:

— Господи Иисусе, кого в такую непогодь принесло?

— Свои, бабусь...

Старуха открыла дверь, Михаил шагнул за нею в сени, товарищи его остались у дома. Старая женщина говорила торопливо и, хотя в избе больше никого не было, часто переходила на шепот. Кучурин узнал, что немецких солдат в деревне немного — самое большее три десятка — и склад есть: привозили и ящики, и мешки. А еще по деревням собирают мед, масло, картошку.

— Гуторят, для больных. У нас, почитай, все съели. Отколе еще везут, не ведаю.

Михаил наказал старухе никому о его приходе не говорить и вышел из дома. Чтобы не получилось ошибки, он зашел еще в один дом, и там подтвердили, что склад есть, показали, как к нему подойти.

Назавтра, только начали сгущаться вечерние сумерки,почти весь отряд, кроме дежурного взвода, больных, раненых и нескольких человек из хозотделения, отправился в Болшево1. Без единого звука прошли у кордона гитлеровцев, к деревне подошли, как и рассчитывали, в ту пору, когда жители, экономя скудные запасы керосина, погасили коптилки и улеглись в постели. Предполагалось бесшумно сиять часовых, захватить склад и потом уже очистить деревню от оккупантов. На наблюдательном пункте были оставлены заместитель командира отряда Алексей Перепелкин и Леша Горбунов.

— Если что, дайте ракету,— приказал им Коханович.

Два Алексея расположились на краю поля, почти у самой дороги. В деревне тишина. Значит, все идет, как положено. Перепелкин поглядывал на часы, оставалось всего несколько минут...

— Сейчас ребята разбудят фрицев.

Й тут же он услышал шаги. Совсем близко. Всмотрелся в темноту и увидел: по протоптанной ими дороге к деревне двигались темные силуэты людей. Шли цепочкой... Сначала подумалось, что это задержавшаяся й пути группа партизан, но тотчас же вспомнил, что Коханович перед уходом проверил все взводы — отставших не было.

— Лешка, назад!

Они отползли подальше от дороги. Когда идущий впереди поравнялся с ними, Алексей негромко спросил:

— Миша, ты?

В ответ донеслось неясное бормотание, какая-то возня и вслед выкрик:

— Хенде хох!

Перепелкин бросился к пулемету, замаскированному на поле, у картофельной ямы. Стрелял короткими очередями. Рядом ему вторил автомат Горбунова. Вдруг Горбунов.вскочил.

— Уходят! - крикнул он и исчез в темноте...

.В деревне между тем операция шла своим порядком, захваченный врасплох гарнизон не успел оказать сопротивление. Часть гитлеровцев была уничтожена в первые минуты схватки, остальные поспешили спастись бегством. Все, что имелось на складе, партизаны сложили в тюки и вещевые мешки; транспорта не было, и дороги не было, предстояло все трофеи нести на собственных плечах по тропе, уже запорошенной снегом. Коханович шел впереди, .на тропе стоял Перепелкин.

— Что у вас случилось?

— Да вот приплелись откуда-то не вовремя господа фрицы,— ответил Алексей, махнув рукавицей на темневшую впереди бесформенную кучу. Мефодий сделал несколько шагов вперед и увидел рядом со своим ординарцем закутанного, согнувшегося под ветром гитлеровского унтер-офицера и солдата.

— Обыскали?

— Да. Ничего примечательного: документы, оружие, фляжка.

Вокруг командиров столпились подходившие из Болшева партизаны. Перепелкин коротко рассказал о схватке с отрядом гитлеровцев.

И снова заколыхалась и потянулась в густую синеву живая цепь людей. Шли медленно, сгибаясь под тяжестью трофеев. Леша шагал последним. Впереди него, опустив головы и заметно горбясь, плелись немцы. Метель не утихла. Идти становилось все труднее.

Коханович не повел партизан по тропе, проложенной вечером, считая, что след отряда могли обнаружить патрули и тогда на этой тропе их ждет засада. Утром зашли в деревню Зайчиху, немцев разведка здесь не обнаружила — можно немного отдохнуть в теплых домах и подкрепить силы. Варили манную кашу...

Неожиданно и широко распахнулась дверь, на пороге появился старик, чем-то страшно напуганный.

— Ребятушки, едут! — чуть не плача, прокричал старик.

— Кто едет?

— Едут нас казнить...

Из дальнейших расспросов выяснилось, что старик почти бежал всю дорогу из деревни Мольно, узнав, что сюда вот-вот нагрянет карательный отряд.

— Спокойно, отец. Все будет в порядке.

Коханович встал из-за стола и, на ходу одеваясь, вышел из хаты. У Дороги дежурили пулеметчики. Мефодйй приказал им тщательно замаскироваться. Еще один ручной пулемет установили в сарае, в стенах которого немцы сами сделали амбразуры. Там же укрылись автоматчики. На всякий случай у крайних домов по обе стороны улицы залегли цепи партизанских взводов.

Старик говорил правду. «Гости» не заставили себя ждать — скоро на дороге появилось десятка два-три всадников. Уже видны были нашивки и бляхи.

— Конная жандармерия...

Всадники проехали сарай. Передняя пара коней подошла почти вплотную к крайнему дому. И только теперь застучали пулеметы и автоматы. Кони вздыбились, сбиваясь в кучу. Со всех сторон на карателей неслись смертоносные цепочки пуль. Последний всадник развернул коня и пустился наутек, но метко посланная пуля сняла его с лошади. Бой длился считанные минуты — так, .по крайней мере, показалось партизанам. Никто из врагов не ушел от заслуженной кары. Собирали трофеи, вели уцелевших в перестрелке коней. В каждом подсумке — веревка с петлей... Трофеи, добытые в Болшеве и Зайчихе, на некоторое время обеспечивали нормальное питание раненых. Главная проблема была решена.

Над лесом все кружил «костыль», стараясь обнаружить, куда ушли партизаны и оставшиеся в урочище конники. А партизаны давно вернулись в свой лагерь. Гитлеровские артиллеристы обстреливали урочище — сегодня один, завтра другой квадрат. И каждое утро над лесом бумажная метель листовок — немецкое командование обещало свободу, жизнь, хорошую пищу, если партизаны сложат оружие. Листовки даже не трудились собирать. Им, бежавшим из Вяземского лагеря, пилившим виселицы с повешенными женщинами и детьми, десять раз уничтоженным в донесениях карателей, смешно было читать эти-фальшивки с, обещанием вольной жизни в фашистском плену.

3 января, во второй половине дня, довольно крупные отряды немецкой пехоты проникли в лес и атаковали боевые охранения партизан. Опять, как 28 октября, в бой ринулись не только строевые подразделения отряда, но и повара, и женщины, и раненые из тех, кто мог держаться на ногах. Андреевские партизаны услыхали стрельбу и поняли, что на базе отряда «За Родину» идет бой. Взвод бойцов из отряда «Народный мститель» бросился на помощь соседям, бежали обходными тропками, чтобы ударить по правому флангу гитлеровцев, остальные партизаны заняли перекрестки дорог из Сорокина, Заболотья, Королева, прикрыв тыл обороняющихся. Бой длился до темноты. Гитлеровцы отступил! из лесу, бросив часть оружия. Вместо трофеев оккупанты привезли в Мольно, Сельцо, Заболотье.и Валутино тридцать пять трупов своих солдат. Партизаны потерь не имели |

А шестого, поздно вечером, в дитабную землянку буквально влетел только что вернувшийся из разведки Саша Яковлев.

— Блокаду сняли! сообщил он.

Ему поверили не сразу. Но Саша говорил правду. В тот день немецкие войска ушли от Починковского леса. Очевидно, командованию блокирующих лес немецких частей стало известно, что в ночь на 6 января кавалерийская группа П. Т. Курсакова прорвалась через оборону противника и соединилась с частями Калининского фронта. Для борьбы с партизанами гитлеровцы оставили отряды полевой жандармерии и полиции. В военном отношении обстановка стала несколько благоприятнее для партизан, но где взять боеприпасы и продовольствие? Случались в жизни отряда и ^раньше нелегкие дни, но такого еще не было. Последние запасы патронов и гранат израсходованы в недавнем лесном бою, взрывчатки нет. Продуктов тоже нет. Самолеты не летят — испортилась погода. Соседние отряды сами в таком же положении и по мочь не могут. Население окрестных сел ограблено оккупантами начисто. Каратели сожгли около двадцати деревень, расположенных вблизи урочища, угнали в свой тыл часть работоспособных людей, а в деревне Аксенино учинили зверскую расправу над жителями — согнали в баню сорок восемь человек и сожгли их живьем.

Партизанские повара варили опаленные копыта и кожу давно съеденных лошадей, из грубо размолотой ржи готовили безвкусную, жидкую баланду без соли-— ее тоже не было. Все более питательное, если его удавалось добыть, шло раненым. Патроны считали на штуки. И, несмотря на все эти трудности, партизанский лагерь жил энергичной, боевой жизнью. Разведчики вели активный поиск, остальные партизаны ходили в засады на большаки, проводили небольшие операции против оккупантов и полиции. Отрядные юмористы не скупились на острое слово, а с широких колонок партизанской газеты весело улыбались друзьям герои последних боевых операций. В. В. Лебедев, тогда еще командовавший пулеметным взводом, был замечательным рассказчиком. Начитанный, хорошо знавший историю, биологию, экономику, Василий Владимирович мог часами говорить о бесчисленных "кладовых земли, о чудесах природы и перспективах развития отдельных районов нашей страны. Рассказы этого никогда не унывавшего человека с внешностью истинного партизана вели .сквозь войну в будущее, хотелось скорее покончить с захватчиками и непременно своими глазами увидеть те удивительные края, о которых он так интересно говорил.

В свободный час у каждого находилось любимое дело. Один возился с оружием, другой вырезал что-то замысловатое из простой березовой чурки, кто-то играл в самодельные шашки, кто-то читал книгу, В.'Н. Афанасьев писал, Володя Судариков рисовал. Никто не помнит, где и когда он достал кисть и краски, вместо холста и бумаги ему неплохо служили картонки. В фондах историко-краеведческого музея города Вязьмы хранится портрет В. В. Лебедева, написанный Судариковым на куске картона в часы партизанского досуга.