Партизанский отряд "За Родину". РАЗГРОМ ПОЛИЦЕЙСКОГО ГНЕЗДА.

А А Гурченко командир разведотдела отряда За Родину

Немецкая разведка активно искала месторасположение партизанского отряда. По деревням бродили подозрительные типы, одетые под окруженцев, они меняли на хлеб мыло, соль, белье и спрашивали о партизанах, стараясь разжалобить добрых людей, говорили, что им непременно надо найти отряд, иначе не миновать голодной смерти в немецком плену. Отличались они от настоящих окруженцев упитанностью и назойливостью. Те, кто на самом деле выбирался из окружения, едва держались на ногах от голода и усталости, о партизанах спрашивали не у каждого и очень осторожно, да и менять им было нечего. Местные жители сразу уловили эту разницу и на расспросы вражеских разведчиков отвечали, что в этих краях партизан не видывали. А партизанские связные тут же сообщали в штаб отряда о появлении в селах «русских фрицев», и в большинстве случаев врагам не удавалось уйти от расплаты.

В.середине сентября партизанам стало известно, что в деревне Синьково гитлеровцы организовали школу полицейских.

— Синьковом займемся всерьез. Это гадючье гнездо надо прихлопнуть, Алексей, зови ко мне разведчиков,— приказал Коханович своему ординарцу.

Ночью пятеро партизан отправились в разведку. Сначала они пробирались лесами и полевыми дорогами. Рядом с Гурченко щагал Михаил Кучурин — высокий, худощавый юноша. Он казался моложе своего возраста. Ему в то лето шел двадцать второй год. Худая длинная шея даже наполовину не закрывалась стоячим воротничком гимнастерки, ясные красивые глаза смотрели мягко и спокойно. Говорил он немного и негромко, но всегда конкретно и, кстати, не спешил, не суетился, но, когда требовалось, был и находчив, и смел, действовал быстро и уверенно, потому-то и стал одним из постоянных спутников Гурченко в его смелых походах по району...

На рассвете отдохнули. Сверили маршрут. До Синькова оставалось несколько километров. Надели белые повязки, похожие на те, что носили полицейские, и свернули к ближайшей деревне. У крайнего дома старик копал картошку.

— Батя, где дом вашего полицейского?

Старик не спеша повернул к ним заросшее усталое лицо, прищурясь, посмотрел на рослых молодцов с полицейскими повязками на рукавах и проворчал:

— Лешак тебе батька.

Так же неспеша подвинул лукошко к только что вырванному из земли кусту картофеля, еще раз глянул на молчаливо наблюдавших за ним «полицейских» и ткнул черным пальцем вдоль деревни.

— Там найдете...

П Л Юрпалов комиссар отряда За Родину

Полицейского дома не было. Отец его, старый деревенский сапожник, внимательно осматривал хромовый, военного образца сапог. У низкого стула лежал точно такой же, но уже начищенный,, поблескивающий металлическими точками новых гвоздей. Сапожник посмотрел на вошедших глазами' занятого человека и на вопрос, где его сын, ответил:

— Уехал в Вязьму, на сборы. Ваших тоже, он сказал, туда требовали. А вы что? Самогон ищете?

— Да нет, диду,—весело отозвался Гурченко.— Искать — так сало.

- Сало без вас съели. Попадете партизанам' на мушку — будет вам и сало и кулеш. Мать, налей гостям капусты.

Они ели разогретые вчерашние щи, сало плавало в них мелкими белыми кусочками, а сапожник, продолжая работать, рассказывал о налетах партизана обозы и полицейские- участки. Беспроволочный телеграф междеревенской связи работал безотказно, рассылая на десятки километров вокруг сообщения о дерзких операциях партизан. Разведчики заметили, что старик здорово напуган. Вдруг он сразу умолк и как-то по-иному, пристально посмотрел на сидевших в двух шагах от него парней, смутная тревога пробежала по лицу сапожника — очевидно, он заметил, что за все время разговора «полицейские» ни разу не обругали партизан. Разведчики встали из-за стола, поблагодарили хозяев и отправились дальше.

— Подведем некоторые итоги,— сказал друзьям. Гурченко, когда они вышли за деревню.— Полицейские сегодня на сборах в Вязьме — это неплохо, с одной стороны. С другой стороны, мы ничего еще не узнали:

В километре от Синькова, за молодой березовой рощей, одиноко стояло здание сельской школы. Сюда и направились разведчики, только теперь на их пиджаках не было белых повязок. Гурченко открыл дверь в класс; молодая учительница, оборвав рассказ на полуслове, растерянно остановилась у стола; Десятка два ребячьих голов мгновенно повернулись к Алексею. Учительницу в отряде не знали и потому решили не посвящать в дела разведчиков.

— Можно вас пригласить в учительскую?— обратился к ней Кучурин.

— Решайте самостоятельно. Я сейчас приду,— сказала учительница своим питомцам и вышла в коридор.

— Вам придется немного поговорить с нашим товарищем, а мы в это время потолкуем с вашими учениками.

Учительница молча кивнула и пошла к учительской. Кучурин и Гурченко вошли в класс.

— Ребята, кто из вас живет в Синькове? Более десятка рук поднялось над партами.

— Хорошо. А у кого в доме живут полицейские? Поднялись те же самые руки. Кучурин заметил

подростка постарше, одетого в военную гимнастерку, на которой еще сохранились следы петлиц.

Скажи-ка парень, сколько полицаев живет в вашем доме?

— Трое.

— Оружие у них есть?

— Есть. Три винтовки. И еще есть гранаты.

— Как зовут полицаев?

Ребята подробно рассказывали, в каком доме сколько полицейских, называли их имена, иногда и фамилии. Мальчишки знали, чем они вооружены, куда кладут оружие ночью, где расположены посты и замаскированные огневые точки. Разговор затянулся. Разведчики записали все сведения о гарнизоне, тут же составили список полицейских по домам. Наказав детям никому не говорить об их приходе в школу, партизаны извинились еще раз перед учительницей и скрылись в роще. Теперь они знали многое. Руководил школой полицейских гитлеровский офицер, занятия проводили инструкторы-немцы, а учениками их были навербованные в разных местах изменники. У деревни построен полигон, в одном из домов оборудовано помещение для теоретических занятий, а живут полицейские в домах колхозников. Подходы к деревне охраняются круглосуточно.

Разведчики посовещались в роще и решили все-таки попробовать проникнуть в деревню. Они снова надели повязки полицейских и, выйдя на дорогу, направились к Синькову. Путь им преградила пулеметная очередь. Заметив, откуда по ним бьют, партизаны повернули обратно. Мальчики рассказывали правду. Часовые были начеку, разведчикам показалось, что об их присутствии вблизи деревни в Синькове уже знают.

Проголодавшиеся и усталые возвращались разведчики в лагерь. Стемнело. Зашли в небольшую деревушку, как это часто бывало, в крайний дом. Их встретила испуганная хозяйка:

Ребятушки, повесят меня за вас — полицаи в деревне.

— Где полицаи?

— В том конце гуляют...

Партизаны быстро прошли вдоль деревни к дому, откуда неслись лихие переборы трехрядки. Заглянули в окно: в доме плясали, бестолково и громко топая; немолодой пьяный полицай нагнулся над столом и что-то доказывал своим собеседникам, не выпуская из рук стакан с остатками самогона. Злое крупное лицо полицая налилось кровью, и весь он, озверевший от-водки и злобы, был похож на разъяренного.бугая.

— Ублюдок!..— сквозь зубы выругался Гурченко и швырнул в окно гранату...

Ночью разведчики прибыли в лагерь. А с утра Коханович приказал всем взводам, кроме хозяйственного, готовиться к выходу на задание. Из лагеря вышли засветло. Часам к 12 ночи прибыли на исходные позиции. Группа Кохановича, в которой находились разведчики, заняла дорогу от школы. Взвод Кулькова замаскировался на берегу реки. Партизаны из взвода Омельченко обошли деревню с противоположной стороны. Перепелкин со взводом Пронина замкнул кольцо, отрезав предателям пути отступления через усадьбы.

Постовые, очевидно, заметили движение со стороны школы и открыли огонь подгруппе Кохановича. В ответ на них обрушился дружный огонь партизан взвода Кулькова, за ним вступил в бой весь отряд. Схватка длилась недолго. Огневые точки полицейских были подавлены, партизаны вошли в деревню. Некоторые полицаи, не успев выбежать из домов, оказывались в руках партизан. Арестованных выводили за деревню, тут же складывали трофеи — оружие и боеприпасы. И вдруг из-за одного дома полоснула пулеметнад очередь. Коханович бросился туда. Из-за угла постройки длинными очередями торопливо бил пулемет. Небольшая группа партизан залегла и старалась подавить это неожиданное сопротивление. На выстрелы вслед за Кохановичем прибежали еще несколько партизан. Дом окружили плотным кольцом. Пулемет ненадолго смолк, но не успели партизаны обыскать двор и сарай, как сноца застрочили сверху, с чердака.

— Ну, хватит с ним шутить. Хозяйка, выходи из дома! — приказал Коханович. На улицу выбежала женщина в полушубке.

— В доме больше никого нет? — спросил ее Ме-фодий.

— Никого, родненькие, никого.

— Огонь! — скомандовал Коханович. Поединок продолжался еще минуты две, а .потом

над крышей заплясали языки пламени. Женщина бросилась в хату за пожитками. Во дворе протяжно и жалобно замычала корова. Рядом с командиром оказался Михаил Кривошеев.

— Миша, выведи корову:

Вместе с клубом дыма из дома выскочил человек.

Подняв руки, он закричал:

— Я не предатель! Что вы ко мне пристали?

- Ты святой человек,— Алексей Горбунов проворно ощупал карманы полизая,—но зачем же так долго палил в небо и в нас, грешных?

Когда виновника пожара привели к толпе арестованных и стали уточнять имя и звание, оказалось, что это заместитель начальника школы полицейских. Партизаны обыскивали последние дома, грубили трофеи. Надо было спешить, В наступившей тишине четко слышался нарастающий рокот моторов на помощь синьковским полицейским ехали гитлеровские солдаты...

Начиналось утро нового дня. Отряд благополучно вышел из опасной зоны. Партизаны устали, однако настроение было у всех бодрое: уничтожено гнездо предателей, взято много оружия, и все это без единой потери. Оставалось несколько километров до лагеря. Отряд продолжал идти лесом, а обозники, считая, что они уже дома, поехали по дороге через Сорокине И вдруг выстрел... другой...

— Что там случилось?

Михаил Кучурин, Иван Воробьев и еще трое партизан первыми выбежали из леса.

— Наших бьют! — закричал Кучурин.— Иван, ставь пулемет!

Иван Воробьев лег за пулемет, но он очень торопился, и очередь прошла мимо цели, напугав нападающих,— группа налетчиков бежала. Обоз продолжал двигаться к базе. Партизаны устремились наперерез убегавшим врагам. Вскоре один из них, человек довольно грузный, поднял руки. На партизан обрушился град матерной брани:

— Стрелять не умеете... Молокососы дохлые. Я вам отъявленных мерзавцев вел, а вы упустили...

— Далеко не уйдут,— успокоил его Коханович. Обыскали. Из карманов вынули два пистолета, гранату и блокнот. Мефодий полистал блокнот и положил к себе в карман. Пойманный продолжал ругаться:

— Бегаете, как зайцы по лесу... Я научу вас воевать.

— Ну, пошли, в штабе поговорим.

Коханович, как всегда, был невозмутим. В его кармане лежал блокнот с ценными сведениями, а впереди него, сцепив пухлые пальцы на спине, шагал матерый и хитрый враг, считающий их «молокососами». Ну что ж, посмотрим, кто кого учить годен...

В середине этой же ночи Ф. В. Терехова, заместителя командира отряда по хозяйственной части, разбудил часовой:

— Федор Владимирович, над лесом парашютисты!

Терехов тотчас же доложил об этом сообщении капитану Артеменко.

— Что за чушь. Откуда здесь парашютисты? Позови часового.

Василий Федорович подробно расспросил бойца, Где и как он видел парашютистов.

— Замени его. Пусть отдохнет, утром ему придется идти с группой ребят на поиск.

— Я уже послав на пост замену.

Когда боец ушел, Артеменко вынул карту и долго Изучал ее.

— Парашютисты едва ли знают о нашем отряде и впотьмах могут принять нас за полицейских. Придется дождаться утра, а утром отправить ребят на поиски… Тут явно какая-то ошибка... А может быть, опять разведгруппа?

—«Может быть,—отозвался Терехов.

Утром разведчики оперативной группы ушли искать десантников. В лесном лагере ждали возвращения отряда из, Синькова. У партизан складывалась добрая традиция — встречать товарищей, возвращавшихся с трудной операции и на этот раз лагерь сразу ожил, только, в лес вошли первые группы партизан Кохановича.

- Алексей! Перепелкин! — позвал Коханович своего заместителя. И когда тот подошел к командиру, Мефодий тихо, так, чтобы слышал только он, сказал: —

Накорми ребят, и немедленно всем отдыхать. Предупреди взводных: отдых может быть очень коротким. Усиль дозоры. Проверь все сам. Мы с комиссаром идем к Артеменко.

— Есть все проверить!

— Пойдем, комиссар,— Мефодий повернулся к Юрпалову,— поговорим еще раз с пленным. Они отправились к землянке под охраной Горбунова и Юркова сидел еще не допрошенный полицейский. Им навстречу двигалась группа партизан, впереди них устало шагали два пленника. Коханович и Юрпалов остановились.

Еще двоих поймали. Вот документы,— Гурченко подал командирам удостоверения полицейских. Оба документа были подписаны начальником управления вяземской полиции Вишневским. i^ra

— Вы Вишневского в лицо знаете? — спросил их Коханович.

— Знаем.

— Где он сейчас?

— Где-то здесь.

— Так. Пошли за мной!

Коханович открыл дверь в землянку, негромко сказал:

Когда из млянки вылез дородный, средне лет, мужчина, в портупее, в новом обмундировании, Мефодий повернулся к полицейским;

— Это Вишневский?

Да, начальник полиции господин Вишневский. В глазах ответившего полицейского мелькнула й добрая усмешка, словно он хотел сказать своему бывшему начальнику: «Ага, й ты попался, голубчик!» Вишневский напыжился, поднял голову и заговорил громко и требовательно:

- Вы не убьете меня! Я имею возможность сообщить очень ценные для Красной Армий сведения... — Что вы волнуетесь, господин Вишневский, мы еще стрелять не научились,— напомнил ему Коханович.— Пошли!

— А вы идите отдыхать,— приказал он Горбунову и Юркову.

Допрашивали Вишневского в землянке капитана Артеменко. Вишневский рассказал, что в леса на стыке трех районов — Вельского, Андреевского и Холм-Жирковского — этой ночью сброшен советский десант. Немецкой разведке известно было время выброски десанта, количество парашютистов, их форма и вооружение. Кроме немецких подразделений на вылавливание десантников отправлены из Вязьмы три группы полицейских.

— Их маршруты?

Вишневский чертил на карте Артеменко предполагаемые маршруты полицейских групп. Он со своей охраной задержался у деревни Сорокино, его лично интересовало местопребывание партизан.

- Уведите,— сказал Артеменко своему адъютанту,— с ним мы разговор закончим потом. Володя, придется поднимать все наши силы. Будем искать и - собирать парашютистов. Понятно?

— Мне это стало понятно с тех пор, как я увидел блокнот Вишневского,— ответил Коханович.— Но ты мне скажи, почему ты не знаешь о десанте, я не знаю, андреевские и холм-жирковские партизаны не знают — для всех нас секрет, а немецкая разведка знает и время, и место, и форму — для них не секрет. Почему?

- Ты прав, Володя. Где-то есть пробоина. Сообщим и об этом на Большую землю. Ну пошли?

\Ящ Пошли!

Десантников собрали человек двенадцать2. Часть

из них погибла при приземлении в схватке с гитлеровцами и карателями, часть ушла в леса севернее Вяземского района и, очевидно, влилась в отряды, действовавшие на территории Вельского, Холм-Жирковского и Андреевского районов.