Им светили звезды. РАЗНЫМИ ПУТЯМИ К ОДНОЙ ЦЕЛИ.

Ночью лагерь снова опустел. Подрывники и группа прикрытия вместе с командирами ушли к железной дороге Вязьма — Гжатск. Из Торбеевского леса путь стал длиннее и сложнее — более 20 километров по прямой, а ведь Суетнов вел партизан знакомыми, но не прямыми тропами. После полуночи они вышли к железнодорожному полотну у деревни Синьково. Способ установки заряда хорошо отработан. Группа прикрытия, в которой находится Суетнов, осталась у опушки леса, на том месте, куда должны отходить партизаны после взрыва Тол закладывал Михаил Лопатин, помогал ему Юрий Федоров.

И на этот раз диверсия удалась. Были разбиты паровоз и несколько вагонов. На обратном пути за селом Вятское партизаны устроили дневку. Вечером двинулись дальше к Торбеевскому лесу.

В лагере Суетнова ожидал связной капитана Артеменко, он передал приказ срочно прибыть в Сорокинский лес, где в то время находились оперативная группа и штаб отряда «За Родину». Вечером Суетнов, Скрипка и связной отправились в Вяземский район — опять ночной поход по лесам и болотам, только в противоположную сторону — на запад. К утру 21 октября они прибыли на базу оперативной группы.

Начальник штаба оперативной группы В. Г. Сафонов встретил их приветливо, расспросил о положении в районе, о последних операциях, обеспеченности боеприпасами и продовольствием, настроении командиров и бойцов. Слушал внимательно, что-то взвешивая. Суетнову понравился этот молодой, высокий, подвижный командир с его восточным прищуром глаз, немногословностью и аккуратностью. Он подробно рассказал ему о жизни и боевых делах своего отряда.

К концу разговора в землянку вошел Артеменко. Он уже знал о приходе Суетнова.

— Доложили обстановку?— спросил он, здороваясь.— А у нас к вам очень важный и срочный вопрос. Оперативная группа и отряд «За Родину» на днях уйдут в Вельские леса. Сможете ли вы удержать базу в Новодугинском районе?

Суетнов и Скрипка обменялись взглядами. Сообщение капитана было неожиданным. Каждый из присутствующих понимал, что база в Торбеевском лесу нужна, но сохранить ее в условиях зимы — дело чрезвычайно трудное.

Восточнее вас никого из партизан нет,— прервал молчание Сафонов.— С уходом отряда «За Родину» вы останетесь одни в районе радиусом в несколько десятков километров. Подумайте. Слово за вами.

Постараемся удержать базу,— ответил Суетнов. Скрипка кивнул, соглашаясь с командиром.

Так и решили. Партизанский отряд «Реванш», численность которого (около 60 человек) позволяла базироваться в небольших лесах, оставался в районе Вязьмы—Новодугина с задачей вести разведку и организовывать диверсии на коммуникациях противника. Понимая, в каком положении может оказаться отряд Суетнова, Артеменко оставлял за ним право в случае необходимости вывести партизан в Вельские леса.

— О главном договорились,— подытожил разговор Артеменко. Отдыхайте до вечера у нас. С вами пойдет Иван Богданов, у него трудная задача — поможете.

Из-за неисправности рации и плохой работы отсыревших батарей радиосвязь оперативной группы капитана Артеменко с Большой землей была нарушена. Необходимо было кого-то направить через линию фронта, чтобы доложить штабу Западного фронта и Западному штабу партизанского движения о действиях группы и руководимых ею партизанских отрядов, об их нуждах. Было решено на совещании оперативной группы, что на Большую землю пойдет начальник разведки оперативной группы И. С. Богданов. А заодно он выведет из тыла противника несколько старших командиров 39-й армии, попавшей в полное окружение в июле 1942 года. Они пришли в отряд «За Родину» после неудачных попыток перейти линию фронта.

В обратный путь Суетнов собрался задолго до вечера, считая, что Вяземские леса лучше пройти не спеша до захода солнца. Прощаясь с ним, Артеменко дал ему еще одно задание — в лесах вашей зоны сейчас находится секретарь Новодугинского райкома партии Петр Кузьмич Кузьмин, я не успел с ним связаться. Постарайся найти его и расскажи об обстановке.

— Попробую, может быть, обнаружу, если он в засадной части района.

Сафонов и Богданов молча обнялись. Распрощавшись с командирами из 39-й армии, Артеменко тоже подошел к Богданову; губы его чуть дрогнули, обозначив две косые морщины у сжатого рта; густые черные брови нахмурились, и красивое спокойное лицо капитана стало непривычно горестным — уходил Иван Богданов, человек широкой, большой души, неистощимого юмора, опытный и талантливый разведчик, уходил боевой друг, ставший родным и близким. Дороги войны извилисты и круты: где найдешь друга, где потеряешь — не угадать, на каком перекрестке доведется повстречать его снова? И доведется ли? Судьбы своей не знает никто.

...Где-то южнее Дробышей группу Суетнова настигла туча, хлынул частый, мелкий дождь, в лесу потемнело. Путники укрылись под старыми елями, где можно было переждать дождь и отдохнуть до темноты. Оставив командиров в ельнике, Богданов, Суетнов и Скрипка вышли на опушку. Дождь прекратился так же внезапно, как и начался. Совсем низко, почти задевая макушки деревьев, летели на юг редкие, быстрые и легкие, как дым, растрепанные ветром облака. А на горизонте, будто цепь синих и фиолетовых гор, медленно ползла в том же направлении туча. Заходившее солнце позолотило ее гребень, а большое лохматое облако над нею заалело, запылало в огне заката, и казалось, что огненные кони мчат огненную колесницу, распластываясь над синими горами.

— Колесница войны,— произнес Иван Тимофеевич в задумчивости.

Потом Суетнов долго и молча наблюдал, как менялись очертания облаков, уменьшались, уходили вдаль синие горы, таяли огнедышащие кони.

— Я не могу понять,— негромко, словно рассуждая с самим собой, проговорил он,— как мог цивилизованный немецкий народ поверить этому выродку Гитлеру?

— Империалистическая буржуазия откормила фашистского ворона,— отозвался Богданов.— Я знаю одно: истреблять это черное воронье до полного поражения фашизма...

Отдохнув, они снова двинулись в путь к Торбеевскому лесу.

На базе отряда, кроме повара и охраны, никого не было. Митя Огородников, увидев гостей, заспешил к кухне. Накормив пришедших и разместив их на отдых,, Скрипка вернулся в и С. Г. Зацепин, готовые выполнять задание — они шли с «им проводниками.

Вечером 22 октября 1942 года группа Богданова незаметно для рядовых партизан покинула Торбеевский лес. Она без потерь перешла фронт на участке 5-й армии, захватив с собою «языка» — неприятельского унтер-офицера. С утра 24 октября шел мелкий холодный дождь. Шелест ветра, обнаженные мокрые деревья, серые лохмотья бесконечных туч навевали необъяснимую тоску. Юные разведчики отряда имени Дзержинского примолкли, собравшись в землянке. Лопатин хмурился. Причиной его плохого настроения было не только осеннее ненастье, но и то, что связь с оперативной группой армии не налаживалась. Он вышел из землянки, постоял немного, подставив лицо дождю и ветру, и, смахнув капли с лица, пошел к Суетнову.

Последний разговор командиров был недолгим. Кошечкин, Антонов, Скрипка, Подашков... Каждый из них мог заменить его здесь. Командиров хватало — не хватало боеприпасов.

Лопатину не понадобилось разъяснять товарищам, почему он решился все-таки идти через линию фронта— все понимали, что там он сейчас нужнее. Суетнов построил оба отряда. Шеренга партизан замерла, когда из-за деревьев показался Лопатин, с ним шли Наташа Бурыкина, Дмитрий Медведев, Сергей Семенов, Анатолий Кривенков, Александр Куракин, Лида Калнина, политрук Анатолий Квасов и связной из отряда «За Родину», а также проводники Иван Сураев и Николай Добрынин, которые уходили вместе с ними. Они встали рядом с командиром перед строем. Лопатин начал свою короткую прощальную речь. Михаил считал, что отряд задание выполнил, и партизаны, пришедшие вместе с ним, имеют моральное право возвратиться на Большую землю. Лопатин подвел итоги боевых и разведывательных действий отряда совместно с партизанами Суетнова за полтора месяца пребывания в тылу врага. За это время подорвано три эшелона с личным составом, оружием, боеприпасами и другими воинскими грузами. Проведены другие диверсии против гитлеровцев. Накопились разведданные об аэродромах, складах боеприпасов противника, скоплении войск, их передвижении. Он сообщил о своем решении выйти за линию фронта со стоящими рядом товарищами, остальные вместе с комиссаром отряда А. Матвеевой вливаются в отряд «Реванш».

В заключение Лопатин сказал:

— Если после моего доклада командованию армии нам прикажут вернуться в тыл врага, сюда, к вам,— вернемся. Если получим другое назначение или задание, то оставшиеся бойцы моего отряда продолжат действовать в составе «Реванша» до конца. О помощи вам мы позаботимся. Успехов в боевых делах!

Удачного перехода вам линии фронта!

Привет всем нашим в разведке!

Привет Васе Чугаеву!

Тамаре!

— Ане!— послышались пожелания бойцов, оставшихся в тылу врага.

Лопатин и уходившие на Большую землю партизаны обошли строй, попрощались с товарищами и тронулись в путь. Когда их не стало видно в полумраке наступающего вечера, Суетнов тихо сказал стоявшему рядом Кошечкину:

— А мы остаемся, комиссар.

— Кому-то фронт под Кармановом, нам с тобой — в Торбеевском лесу,— отозвался Кошечкин.

После перехода в Торбеевский лес, когда особенно трудно стало обеспечивать партизан продовольствием, в отряде создали специальную группу по доставке продуктов. Вернувшись от Артеменко, Суетнов поручил Кошечкину в самое короткое время создать неприкосновенный запас продуктов и наладить строжайший учет их расходования.

На базу доставили несколько мешков картофеля и ржи, крупу и сухари, приготовленные для партизан жителями мининских деревень. Запасы сложили в землянку, туда же отнесли два немецких ручных пулемета, несколько винтовок, небольшое количество патронов и гранат, то есть все самое необходимое на крайний случай. Вход в землянку закрыли землей и посадили небольшую елку, следы замаскировали опавшими листьями. Суетнов собрал партизан, знавших местонахождение запасной базы, и предупредил:

— Объект секретный. Кроме вас, никто о нем не знает и не должен знать.