Им светили звезды. НЕОЖИДАННЫЕ ВСТРЕЧИ.
;) |
|||
| |||
Два человека в отряде — Андрей Мамаев и Митя Огородников — с помощью самых простых инструментов умели делать все, или почти все, необходимое партизанам. Кроме того, Андрей метко стрелял, был очень ловок, прекрасно ориентировался на местности, поэтому он стал разведчиком и участвовал во многих боевых делах. У Мити обнаружились способности повара: в трудные дни он мог сварить обед из самых скудных запасов. Как-то в перестрелке с немецкими заготовителями партизаны в числе трофеев взяли убитую лошадь; из листа железа Огородников сделал противень и кормил всех котлетами из конины, о которых партизаны вспоминают до сих пор. Поэтому Митю чаще других оставляли на базе, он занимался хозяйством и кухней.
17 сентября Кошечкин и Огородников возвращались в Жихаревский лес с задания. Утро было росное, сырое. Одежда их пропиталась влагой, а в сапогах хлюпала вода. Один сапог у Кошечкина разорвался и мешал идти, Митя посматривал на ноги комиссара и досадливо морщился.
— Починил бы я тебе обувку, да шило забыл прошлый раз. Здесь, в лесу.
— Пойдем поищем.
Они не спеша шли к тому месту, где дин дня назад отдыхали. Вдруг окликнул негромкий женский голос:
— Стой! Кто идет?
Партизаны остановились. Из-за кустов вышла высокая строгая девушка в пилотке, гимнастерке, с автоматом в руках.
—Кто вы?— спросила она.
—Мы-то здешние. Вы зачем сюда явились?
— У всякого Гришки свои делишки... Что вам тут нужно?
— Шило.
Глаза ее гневно сверкнули, она сочла ответ за шутку и, глядя в упор, четко, по-командирски повторила вопрос:
— Кто вы?
;) |
|||
| |||
Перед нею стоял молодой мужчина, среднего роста, плотно сложенный, в бушлате и фуражке с красноармейской звездочкой. Скуластое лицо было чисто выбрито. Ясные, чуть прищуренные глаза говорили о доброте и открытости характера, а в движении губ, в искристой улыбке мелькало совсем мальчишечье озорство.
Кошечкин смотрел на новенький ППШ и пытался угадать, как попала сюда эта девушка. Кто она? Сколько их здесь? Зачем? И вдруг страшная мысль обожгла его: в районе облава — они, хотя и с автоматами, могут стать добычей карателей.
— Где ваш командир?— спросил он девушку, ожидавшую ответ.
Она оглянулась. К ним быстро шел высокий, широкоплечий мужчина. По хорошей военной выправке Кошечкин угадал в нем кадрового командира и представился по-военному. Тот в свою очередь назвал себя. Коротко и толково Кошечкин изложил обстановку, рассказал об облаве и посоветовал, если они намерены действовать в этом районе, обязательно встретиться с Суетновым, который скоро должен прийти в лес.
Командир слушал внимательно, но был чем-то озадачен и, видно, еще не решил, стоит ли задерживаться здесь и налаживать связи с местными партизанами. Высокая девушка с автоматом стояла рядом и слушала их разговор.
—Познакомьтесь. Комиссар нашего отряда Матвеева,— представил ее командир.
Будем считать, что встреча комиссаров состоялась,— Кошечкин поднял руку к козырьку. Так Кошечкин познакомился с командиром отряда имени Дзержинского М. Ф. Лопатиным и комиссаром А. Н. Матвеевой.
Пока Саша знакомился с командиром и комиссаром, Митя нашел шило, торчавшее в стволе дерева, под которым он на днях отдыхал, и успел поговорить с одним из встретившихся партизан.
—У них девушка пропала,— сказал он Саше.
—Как пропала?
—А так. Пошла за водой — и нет... Ищут...
— Найдется. Не маленькая. А эта, высокая,— комиссар.
— Видать, боевая!
;) |
|||
| |||
Анна Матвеева; впервые месяцы войны работала председателем Галкинского сельсовета Дзержинского района, входившего тогда в Смоленскую область. В сентябре 1941 года ее вызвали в райком партии и предложили, в случае оккупации района, остаться на подпольной работе. Аня согласилась. В октябре начались мрачные дни оккупации. Матвеева установила связь с Полотняно-Заводским партизанским отрядом, передавала в его штаб информацию и получала задания. В январе советские войска освободили город Кондрово и ее родную деревню Ярцево. Матвееву утвердили секретарем Дзержинского райкома комсомола. Когда же Аня узнала, что обком ВЛКСМ формирует партизанский отряд, которому предстоит действовать в тылу врага на Смоленщине, она подала заявление с просьбой зачислить ее в этот отряд. Кандидату в члены партии Анне Матвеевой было тогда 23 года, ее назначили комиссаром комсомольского диверсионного отряда.
Не жалея сил и времени, находила Аня дорогу к людям, подход к каждому бойцу, и они это ценили.
Постепенно крепли взаимные контакты в отряде, усиливалась его сплоченность, росло доверие к комиссару.
В трудном марш-броске от места дислокации отряда к линии фронта и движении по занятой врагом территории Аня, как правило, шла в замыкающей группе, подбадривая уставших и отстающих бойцов. Личным примером, беседами она учила осторожности, бдительности, способам маскировки, предостерегая молодых бойцов от излишней бравады.
Несмотря на молодость, Матвеева обладала волевым характером, проявляла находчивость, смелость и вместе с тем душевность к людям. Если она замечала озабоченность на лицах, нерешительность в поступках или же плохое настроение, то старалась понять причину этого, приободрить, отвлечь от грустных мыслей. Беседуя с партизанами отряда, встречаясь с населением на оккупированной территории, Аня рассказывала о тех или иных событиях войны, читала и комментировала найденные советские листовки, разоблачала ложь фашистской пропаганды. Она лично участвовала во многих операциях и боях отряда. Действовала всегда смело и решительно, как и подобает комиссару.
Как создавался отряд имени Дзержинского? Центральный и фронтовые (областные) штабы партизанского движения с начала своей деятельности в июне — июле 1942 года приступили к подготовке специалистов для работы в тылу врага. При штабах начали действовать спецшколы, укомплектованные из партизан, прибывших из тыла врага, и добровольцев, в основном комсомольцев или молодежи комсомольского возраста. Первый выпуск спецшкол составили в большинстве своем радисты и подрывники — весьма ценные партизанские кадры1.
В одной из таких спецшкол прошли подготовку и бойцы комсомольского диверсионного отряда имени Дзержинского.
Разными путями оказались они в этом боевом комсомольском коллективе. Но всех их привела в него ненависть к врагу, желание бить оккупантов, посягнувших на нашу родную землю.
Вот как вспоминает об этом в письме к авторам Лидия Калнина (ныне Таэль)— латышка по национальности:
«Сама я воспитанница детского дома г.Смоленска. В 1940 году меня направили в школу ФЗУ г. Кондрово Смоленской области. Русский язык я плохо знала, но благодаря хорошим учителям и дружному коллективу школы быстро научилась разговаривать. В школе очень подружилась с Аней Горбачевой. Приняли меня в комсомол, была комсоргом группы. С Аней поступили в вечернюю рокковскую школу медсестер. Окончили ее. А школу ФЗУ не успели окончить — война.
После освобождения Кондрова меня вызвали в райком комсомола, беседовали и спросили: не желаю ли я учиться подрывному и разведделу для работы в тылу врага? Я охотно согласилась и только спросила: а можно с подругой? «Это еще лучше»,— ответили мне. Так мы попали с Аней в спецшколу. После ее окончания были направлены в отряд. Командиром отряда был старший лейтенант Михаил Федорович Лопатин.
В отряде из освобожденных районов Смоленской области были А. Матвеева, А. Горбачева, В. Дрогова, Т. Соломатина, В. Чугаев, 3. Костюхина, А. Щербакова, В. Чибисов и другие».
Партизанский отряд имени Дзержинского прибыл в полосу 20-й армии во время завершения Ржевско-Сычевской наступательной операции, в результате которой советские войска ликвидировали плацдарм врага на левом берегу Волги у Ржева, освободили город Зубцов и районный центр Карманово. Здесь, у Карманова, молодые партизаны приняли боевое крещение. 11 сентября отряд получил приказ — перейти линию фронта, проникнуть в район деревень Чаусово — Ледище—Внуково, разведать расположение складов, аэродромов, наличие и передвижение войск противника, взять под контроль железную дорогу Вязьма—Ржев, произвести на ней взрывы полотна, мостов, эшелонов.
В ночь на 12 сентября партизаны миновали передний край врага и вышли в лес юго-западнее озера Чуйково. Командир отряда старший лейтенант М. Ф. Лопатин, человек опытный и осторожный, лучше своих юных бойцов понимал сложность поставленной им задачи и трудности перехода по неразведанной местности с тяжелой ношей — на долю каждого партизана приходилось около 30 килограммов груза: автомат, запасные диски к нему, гранаты, две мины натяжного действия, тол, запас продуктов, холодное оружие, у Сергея Семенова — рация, у Зины Костюхиной — сумка с перевязочными материалами и медикаментами. В отряде из 27 человек было 13 девушек.
Кроме командира, комиссара, радиста, медсестры в отряде были помощники командира по разведке В. Голубков, командиры отделений П. Куранин, А. Иванов, Ю. Федоров, бойцы Д. Артемов, Н. Бурыкина, А. Горбачева, В. Дрогова, Л. Калнина, А. Кривачева, Я. Криводейченков, Е. Кривенкова, А. Кривенков, А. Куракин, В. Медведев, Н. Минина, М. Пупырева, В. Розанов, Т. Соломатина, М. Суханова, В. Чибисов, В. Чугаев, А. Щербакова.
Двигались медленно и осторожно. Командир часто посылал вперед разведку, шли только ночами. На четвертые сутки случилось несчастье: Володя Голубков вечером отправился в деревню, вблизи которой они дневали; он подошел к дому и осторожно постучал в окно — из окна грянул выстрел. Услыхав его, партизаны поспешили в деревню. Голубков лежал на спине, разбросав руки, он был уже мертв. Немцев в деревне не было, стрелял полицейский. Обыскали его дом и двор — негодяй как в воду канул. Володю похоронили. Потом снова шли, промокшие, голодные, усталые, опечаленные гибелью товарища, пока не оказались в Жихаревском лесу. Разожгли костер, собирались варить щи из капусты, добытой ночью,— не вернулась ушедшая за водой Саша Щербакова. Разведчиков отправили на поиск пропавшей, командир приказал потушить костер и замаскироваться...
Саша Щербакова, подойдя к пруду, примеченному ею у опушки леса, наполнила водой фляжку, зачерпнула полный котелок, поставила его на землю, вымыла руки и, набирая прохладную, пахнущую осокой воду в пригоршни, стала умываться. Поплескавшись вдоволь, она вытерла лицо мокрыми ладонями и, взяв котелок, поднялась — рядом стоял высокий юноша с винтовкой. На секунду Саша растерялась. Нельзя сказать, что она испугалась. Страх просто не успел овладеть ею. Все чувства и мысли девушки в то мгновение подчинились единственному желанию — избавиться от незнакомца. Что делать?.. Парень, очевидно, понял, что встреча с ним не обрадовала девушку, в мягком взгляде голубых глаз она уловила сочувствие и доброжелательность, заметила красноармейскую звездочку на полинялой пилотке.
— Пошли,— кивком головы он указал ей направление.
—Куда, зачем?
—К нам в отряд, там разберемся.
В лесу горел костер, вокруг него лежали и сидели человек 20, одетых и вооруженных по-разному. Заметив девушку и ее конвоира, один из них встал им навстречу и негромко спросил:
— Разведчица?
Она отрицательно покачала головой. Ее пригласили к костру, кто-то из мужчин с шуткой подал ей очищенную брюкву. Есть хотелось, поэтому от брюквы не отказалась. Она поняла, что ей дают время прийти в себя, осмотреться и ждут объяснения, как и зачем она попала в этот лес. Говорить правду Саша не имела права, врать этим приветливым парням не хотелось, и она продолжала молчать.
Прошло немного времени. К костру подошли Кошечкин и Огородников.
— Лежат, елки-палки, сны досматривают, репу едят и воображают, что они одни в лесу,— пошутил Кошечкин и начал рассказывать, как на прежней стоянке они с Митей обнаружили девичий отряд. Сообщение вызвало веселое оживление, пришедших окружили.
—Девушки красивые? — спросил кто-то.
—Не знаю. Автоматы видел. Новенькие...
— Нет, вы послушайте комиссара,— глаза Антонова хитро прищурились, и в них вспыхнул озорной светлячок,— он так загляделся на автоматы, что не приметил девчат. Давайте покажем ему девушку без автомата.
Партизаны расступились, и Кошечкин увидел девушку в бушлате и пилотке. Она смотрела на них, как смотрит учительница на не в меру расшалившихся учеников.
— Ее там ищут...
Суетнов, слушавший рассказ Саши Щербаковой, сидя у костра, быстро поднялся и встал рядом с комиссаром.
— Дело, ребята, серьезное. В одном лесу — два отряда. Задумайтесь!
Он взял свою винтовку, повернулся к Щербаковой и сказал ей:
—Пойдем с отрядом знакомиться. Играть в прятки время неподходящее.
Шел впереди, ни о чем ее не расспрашивая. Когда осталось совсем недалеко до поляны, где отдыхали дзержинцы, Саша попросила его подождать, пока она доложит Лопатину, что пришла не одна.
Первая встреча командиров была, по существу, разведкой возможных союзников — ни та, ни другая сторона еще не определила своего отношения друг к другу. Договорились только поддерживать связь и согласовывать действия отрядов.
Вечером в разведку отправилась сводная группа партизан обоих отрядов под командой Подашкова. Суетнов дал задание разведчикам и просил попутно зайти к учительнице Демидовской школы О. Н. Скворцовой взять у нее бумагу. Он хотел сделать схемы с карты Лопатина. До школы разведчики не дошли, у деревни Овинцы они попали в засаду карателей или полицейских. В короткой перестрелке были ранены Павел Подашков и Сергей Зацепин — пришлось вернуться в лес Сергей потерял много крови. Рану перевязали, но состояние его ухудшалось, поднялась температура. Суетнов позвал Добрынина.
До недавнего времени Николай Добрынин был старостой деревни Иванчищево, помогал партизанам, потом пришел в отряд. А старостой стал верный партизанам И. С. Смирнов. При нем крестьяне так же поочередно выпекали для партизан хлеб, когда было из чего его печь, обогревали и скрывали разведчиков, делились картошкой и другими продуктами.
—Николай, Сергею нужны тепло и уход. К кому устроить его?
—Отведем к моей матери,— не задумываясь, ответил Добрынин.
—Зайдешь в Минино, передашь Лизе — пусть навестит Зацепина и сделает все что может.
Елизавета Израилевна Левина, зубной врач из Бобруйска, жила в Минине. Партизаны установили с нею связь, и она оказывала медицинскую помощь бойцам отряда и жителям деревень.
Той же ночью партизаны Суетнова и Лопатина двинулись на основную базу, в лес к Иванчищеву, куда благополучно добрались 18 сентября 1942 года. По дороге в лесу нашли скомканные и чуть прикрытые ветками парашюты.
— Не успели спрятать или не понимают, что будет, если фашисты увидят этот клад?— спросил Скрипка командира.
Суетнов приказал ему взять парашюты в лагерь, а сам отправился с разведчиками искать парашютистов.
Через некоторое время они привели в лагерь незнакомого юношу. Подтянутый, молчаливый, он прислушивался к разговорам, присматривался к тому, что делалось рядом, но держался пришельцем, и не все пока знали, что новичок — Андрей Орлов — разведчик 5-й армии. Думая, что он из тех замкнутых людей, которые трудно приживаются в новых коллективах, командир пытался ободрить его:
—Будь как дома, Андрей. Отдыхай.
—Нельзя отдыхать — дело ждет.
И Орлов рассказал ему доверительно, что своих товарищей из группы не нашел (их сбрасывали с другого самолета), но с ним вместе приземлилась радистка, он отвечает за судьбу ее и рации, потому он должен идти к ней, иначе она может подумать, что его схватили, и начнет действовать самостоятельно. Услыхав такое сообщение, Суетнов от радости хотел сделать
стойку на голове или еще что-то такое же невообразимое, но только глубоко вздохнул и чуть охрипшим от волнения голосом прошептал:
— Считай, тебе повезло. И нам — тоже.
Помолчал. И уже спокойно объяснил Орлову, что значит для отряда рация: не только боевые действия партизан, но и сведения о противнике, собранные ими многократно, до сих пор оставались в ряде случаев неизвестными для Большой земли, если не передавались через Артеменко, а следовательно, бесполезными. — Разведчики у нас есть. Иди за рацией,— закончил разговор Суетнов. И, подумав, добавил:— Нам очень нужна связь с Большой землей.
Утром на базе отряда в сопровождении Орлова появилась пышноволосая девушка — радистка разведгруппы Валя. Через полгода Суетнов напишет об этом в отчете предельно коротко:
19 сентября встретил группу разведотдела 5-й армии, связался со штабом и принял разведку на себя.
Так в отряде «Реванш» появилась рация. В то же утро Суетнов и Кошечкин встретились вторично с Лопатиным и Матвеевой. Разговор получился долгий. Командование и бойцы обоих отрядов стремились к единой цели: нанести врагу значительный ущерб, остановить движение на очень важной для него дороге Вязьма — Ржев. Цель одна — возможности разные. Дзержинцы хорошо вооружены, все бойцы прошли специальную подготовку, но им не хватало жизненного опыта и практических навыков работы в тылу противпика. В отряде Суетнова подобрались люди, закаленные трудностями партизанской жизни, не раз проверенные в схватках с оккупантами, изучившие местность, настроение жителей, способности друг друга — они знали, в какую деревню можно войти открыто, в какое окно постучать, но у них не было взрывчатки, автоматического оружия и достаточного количества боеприпасов. Суетнов предлагал объединить в одном отряде опытных и молодых бойцов, осведомленность одних и вооружение других, к тому же он видел реальную необходимость очень строго согласовывать деятельность партизан обоих отрядов, чтобы избежать провала или потерь. Лопатина в то утро больше всего волновал вопрос обеспечения бойцов питанием — запасы продовольствия кончились еще в пути, третьи сутки они голодали, связь с оперативным центром 20-й армии не установлена — обнаружилась неисправность рации,— значит, помощи оттуда не будет. Он хорошо понимал, что встреча с отрядом «Реванш» — их счастье, но объединяться не спешил. Он попросил Суетнова ознакомить их с обстановкой в районе. Лейтенант показал на карте расположение гарнизонов, складов, аэродромов противника, рассказал об охране железной дороги. Местная полиция большого усердия к службе не проявляла, с теми, кто начинал активно сотрудничать с оккупантами, партизаны разговаривали коротко и строго.
—Видно, не всех полицаев предупредили,— заметил Лопатин и рассказал о гибели Володи Голубкова.
—Ну что ж, изменник сам подписал себе приговор! (Через несколько дней В. Медведев и Д. Артемов ликвидировали предателя.)
Суетнов умолк. Молчал тяжело и долго, обдумывая дела начавшегося дня.
Кошечкин объяснил Лопатину, каким образом они решили проблему питания. Сначала, предварительно разведав обстановку, заходили в деревню и просили их покормить. Когда отряд увеличился, стали действовать через старост, с ним сотрудничали старосты нескольких деревень, они собирали хлеб, картофель, овощи. Кое-что добавлялось за счет трофеев.
— До сытости, конечно, далеко, но едим каждый день. Теперь придется создать специальную группу и обратиться с просьбой к жителям деревень, в которых мы еще ничего не брали...— Лопатин все сообщения слушал внимательно, делал заметки на карте и в блокноте. Его крупные руки привычно вычерчивали условные обозначения. Зачесанные назад волосы открывали широкий лоб и четкие дуги бровей, серые красивые глаза вместе с толстоватым носом придавали лицу выражение добродушия и мягкости, но крепко сжатые губы и упрямый наклон головы говорили о характере упорном, настойчивом и решительном.
«Крепкий мужик»,— отметил про себя Кошечкин. «Мужику» было всего 25 лет. Вырос он в селе Галышкино Свердловской области, до призыва в Красную Армию работал трактористом, любил землю, машины, деревенское раздолье. Прощался с родными ненадолго, обещал вернуться шофером или механиком, да вот пришлось воевать. Сражался под Москвой, дважды участвовал в воздушных десантах (командовал группами), а третий раз пришел в тыл врага пешком.
В ходе беседы с Лопатиным Суетнов спросил: — Ну, как на фронте дела, расскажите поподробнее, что знаете, чем порадуете, чем огорчите? Как там наши на Большой земле? Мы имеем только отрывочные сведения.
Лопатин и Матвеева подробно рассказали о тяжелых боях на юге, под Сталинградом, о наступлениях наших войск на Западном фронте и освобождении Зубцова, Карманова и Погорелого Городища.
Суетнов и Кошечкин, в свою очередь, рассказали, что они в августе слышали отдаленный грохот сильной артиллерийской канонады, взрывы снарядов, бомб, шум боя, не утихавший долгое время, а по ночам видели зарево пожаров в районе Карманова и Сычевки.
С волнением прислушивались они к стрельбе, которая во второй половине августа несколько приблизилась. Ждали, надеялись, что фронт скоро придет к ним. И они, наконец, соединятся с частями Красной Армии. Но в конце августа шум боев стих. Для них все пока оставалось по-прежнему.
В завершение разговора с Лопатиным Суетнов ненавязчиво, но логично продолжал отстаивать идею объединения отрядов.
—Не торопи, командир, пойми меня правильно,— в тон ему отвечал Лопатин.— Мне командованием 20-й армии поставлена конкретная задача: вести оперативную разведку сил и средств противника в полосе армии, проводить диверсии, главным образом на рокадной железной дороге Вязьма — Ржев. Все собранные разведданные я должен передать в штаб. Да вот рация подвела. Что-нибудь придумаем. А через день-два давай проверим вместе, крепко ли спят фашисты на новодугинской земле. Хорошо?
—Убедил,— произнес Иван.
—Ну что ж, нашего полку прибыло, вместе веселее будет воевать,— закончил беседу Кошечкин.
С этого времени два отряда, не объединяясь формально, стали действовать сообща и базироваться вместе.
Встретив отряд Лопатина и разведчиков 5-й армии, Суетнов и Кошечкин, да и весь личный состав отряда «Реванш», как-то приободрились, стали раскованнее, смелее себя чувствовать. Поднялось настроение и у дзержинцев. Они тоже почувствовали локоть друга, опору в лице бывалых солдат, старших товарищей, уже участвовавших в боях на фронте и в тылу противника.
Да и опирались оба отряда на всестороннюю помощь и поддержку местного населения. Укрывали и кормили партизан, собирали для них сведения о противнике учительница Демидовской школы О. Н. Скворцова, Р. Р. и А. Т. Кузнецовы из деревни Станы, семьи Бувакиных, Бабичевых, Кутенковых из Василевки, Семеновых, Шевалыкиных из Сороколетова, Тимофеевых — из Игнатова, Богдановых, Ратниковых — из Иванчищева, жители Минина, Маркова, Заовражья, Григорова, Воронина, Селиванова и многих других деревень Новодугинского и Тумановского районов.
Часто в разведку и на связь ходили Оля Кутенкова, Надя Семенова, Володя Тимофеев, Зина Ратникова.
